Эксклюзив

В Курске подсудимые и защита предъявили суду факты фальсификации обвинения следствием

«Секунда» продолжает журналистское расследование затяжного уголовного дела о хищении бюджетных средств в УМВД России по городу Курску.

Читайте по теме: Из кассы курской полиции в течение года исчезали бюджетные деньги

Расследование хищения средств федерального бюджета в УМВД России по г. Курску начинается в четвертый раз

В курской полиции воровали так, что нет ни хищений, ни недостач

Бухгалтерию курской полиции пересаживают на скамью подсудимых

За казнокрадство в курской полиции судят людей с ограниченными возможностями и даже без таковых

В Курске подсудимая добилась отмены исполненного постановления суда о приводе

На оправдание надейся, но суму готовь…

Итак, в Ленинском районном суде г. Курска заканчивается четвёртый судебный процесс по уголовному делу № 774, возбуждённому региональным СУ СКР ещё 19 июня 2013 года.

Год исполнился 2 апреля со дня, как и.о. прокурора ЦАО Курска Александр Гурин утвердил очередное обвинительное заключение и направил дело в суд. Судебный процесс из-за ограничений по коронавирусу начался с задержкой, почти через два месяца, да и проходил с перерывами на болезни участников и, как правило, с очень короткими послеобеденными заседаниями. Но вот 9 марта завершились прения, реплики, подсудимые сказали последнее слово, судья Владимир Конорев удалился в совещательную комнату и пока оттуда не вышел. Конечно, вот-вот выйдет и что-то интересное огласит.

В прениях гособвинитель Александр Ерин, напомню, запросил у суда для бывшего начальника отделения комплектования отдела кадров УМВД России по г. Курску Оксаны Гуторовой 6 лет лишения свободы и по 4 года - для бывших бухгалтеров расчётной группы Майи Константиновой, Светланы Булгаковой, Елены Рыжковой. Им вменяются служебный подлог и групповое мошенническое хищение в особо крупном размере – 1 168 020 рублей из кассы горуправления полиции.

Все четверо подсудимых вину не признали и даже, говорят, не поняли, почему судят их, а не тех высокопоставленных «трудяг» полиции, кто в действительности спёр у государства в том числе и этот миллион с хвостиком, на видимость поисков которого следствие за годы «сизифовой» работы ухайдокало немало бюджетных миллионов. Все они попросили суд оправдать их.

Защитник Владимир Иванников тоже заявил суду, что его подзащитная Оксана Гуторова подлежит оправданию, но при этом он считает правильным при установленных в ходе судебного следствия обстоятельствах возвратить дело прокурору. В сущности, такую же позицию заняли и защитники других подсудимых.

Тем не менее каждая из четверых, назначенных в полиции и на следствии «козами отпущения», на всякий случай готовит суму для СИЗО. Ситуация ведь не шуточная!

Впрочем, она нешуточная и для следствия с прокуратурой, которым сейчас или позже придётся отчитаться, чем они занимались столько лет. Нешуточная и для суда, работающего в очень деликатной системе координат. С одной стороны – твёрдая и ясная позиция предыдущих пяти составов районного и областного судов, которые последовательно браковали работу следствия и прокуратуры по этому делу. С другой – интересы трёх силовых структур (полиция, следствие и прокуратура), опростоволосившихся на многолетних и безуспешных пока попытках посадить Гуторову, чья вина так и не доказана.

А с третьей стороны – ещё и высокопрофессиональная работа защиты, которая выложила перед судом редкостно большой, просто огромный объем возражений гособвинению. Защитник Гуторовой Владимир Иванников передал суду печатный текст своей речи, произнесенной в прениях, на 43 листах, а защитник Елены Рыжковой Александр Щербаков – на 140 листах с таким дотошным анализом, который потянет на диссертацию.

В этих заметках нет никакой возможности даже через запятую перечислить то, что автор услышал, а потом прочитал в речах названных и двух других защитников, в выступлениях самих подсудимых. Даже если опубликовать только таблицу, составленную защитником Щербаковым, и то она займёт непозволительный для публикации объем. Из таблицы следует, что ни одно из 633 «доказательств», представленных суду гособвинением, не доказывает вины, вменённой подсудимым.

Ограничусь сегодня только некоторыми бросившимися в глаза моментами, от которых особенно явно и густо тянет смрадом фальсификации обвинения следствием.

Разговор будет в основном о том, что связано с Оксаной Гуторовой. И это потому, что она основное действующее лицо. В четырёх судебных процессах с достаточной ясностью выявилось, что с самого начала реальной целью уголовного дела была расправа с кадровичкой, много знающей и имеющей привычку прямо говорить кому угодно то, что знает и думает.

Трёх бухгалтеров привели на скамью подсудимых только после того, как стало совершенно ясно: в одиночестве Гуторову не посадить и вообще не осудить. Но методы ко всем четверым следствие применило по сути своей одинаковые: фальсификация и наглость бездоказательных утверждений. Несколько лет следствие во всех процессуальных документах писало об этих бухгалтерах то, что сегодня говорят их адвокаты. Следователю Ивану Зацепину выпало лишить их всех правовой невинности, из ангелов переписать в грешниц, что он и сделал, легко отрёкшись даже от собственных оценок 2016 года (тогда капитан юстиции Зацепин был автором обвинительного заключения для второго суда).

Всё, что надо для греха и для отправки в тюрьму как мошенниц, он им написал чёрным по белому. То есть мошеннические действия в 2012 году (которых шесть лет следствие не усматривало) «группой лиц», «по предварительному сговору», «из корыстных побуждений», «обманом и с умыслом», со «служебным подлогом», с «причинением УМВД России по г. Курску имущественного ущерба в особо крупном размере».

Будто бы выяснилось, что в преступный предварительный сговор с умыслом на хищение бухгалтеры Майя Константинова, Елена Рыжкова, Светлана Булгакова и кадровичка Оксана Гуторова вступили в период с 1 по 10 января 2012 года. Они в одну душу говорят, что на новогодних каникулах (а это ведь были каникулы!) не встречались, не контактировали друг с другом. Никаких доказательств обратного в тексте обвинительного заключения не приводится. Совершенно никаких! Но это не помешало следователю голословно вменить им всё, что «надо».

Ничем не подтверждая. Просто. Словами.

И так по всей палитре обвинения.

Но возвращаемся к Гуторовой.

Эти странные главные свидетели…

По этому делу свидетелями проходят больше 110 человек. Но в основе обвинения Гуторовой лежат показания только трёх очень странных свидетелей, которые адвокаты расценивают как оговор с целью самим уйти от ответственности.

Это два бывших кассира, Татьяна Лазарева и Наталья Ахрамеева. Они, путаясь и завираясь, утверждают, что Гуторова приходила к ним в кассу без доверенностей и получала материальную помощь, начисленную платёжными ведомостями другим сотрудникам различных подразделений. Дескать, обманывала, будто пришла по просьбе этих сотрудников и деньги им передаст, а они, кассиры, ей верили и не смели отказать. Расписывалась в ведомостях «с подражанием» подписям тех сотрудников.

(Замечу, что ни одна их трёх почерковедческих экспертиз не установила, что в платёжных ведомостях хотя бы за одну из фигурирующих в деле 55 сумм материальной помощи расписалась Гуторова).

Татьяна Лазарева говорит, что Гуторовой, а на самом деле неведомо кому выдала из кассы УМВД без доверенностей и вообще каких-нибудь оснований 38 сумм материальной помощи – всего более 800 тысяч рублей.

Наталья Ахрамеева (в 2012 году у неё была другая фамилия) - 14 сумм почти на 300 тысяч рублей. Она тоже говорит, что получала Гуторова.

Третьим (или даже первым!) свидетелем против Гуторовой стал завравшийся в показаниях сильнее девушек подполковник Олег Анпилогов. В 2012 году он по штату числился старшим инспектором отделения профессиональной подготовки ОРЛС, а фактически занимался кадровой работой в ОП № 7, где и находилось его рабочее место. Собственноручно изготовил шесть фальшивых талонов отпускных удостоверений на сотрудников, ни одному из которых в указанное в них время отпуск и, соответственно, матпомощь к отпуску не полагались.

В ходе служебной проверки, а потом и на следствии подполковник признался в собственноручном изготовлении фальшивок. Но при этом он дал показания, что все шесть поддельных талонов выписывал по просьбе Гуторовой.

По талонам-фальшивкам Анпилогова впоследствии было начислено и похищено более 130 тысяч рублей бюджетных денег.

Когда возбуждалось уголовное дело, он – видимо, с перепугу - признался и в том, что в одном из талонов подделал подпись тогдашнего начальника ОП-7 Алексея Москалёва (ныне начальник УМВД России по г. Курску). Может, признался бы в подделке и остальных пяти подписей, но, успокоенный благосклонным отношением к нему следствия и полицейского отдела собственной безопасности, в последующем стал отнекиваться.

Однако в судебном заседании 19 июня 2017 года (второй процесс по этому делу) Анпилогов был вынужден подтвердить своё давнее признание, и это отражено в протоколе. Сначала на вопрос защитника Иванникова, ставил ли он свою подпись в отпускных удостоверениях за начальника ОП № 7, Олег Анпилогов ответил, что нет. Но тут председательствующая судья Елена Колесниченко поставила перед ним вопрос:

- Почему на комиссии должностных лиц вы давали другие пояснения о порядке постановки подписи за Москалёва?

- На комиссии речь шла об одном отпускном талоне, который был изготовлен в период нахождения меня в отпуске, - сказал Анпилогов.

Да хотя бы и об одном. Неужели подполковник не знает, что именно от одного эффективного раза дети рождаются, а не только причастность к преступлению?..

Участвующие в нынешнем процессе адвокаты едино считают, что главные свидетели обвинения, кассиры и Анпилогов, должны бы ходить в суд в ином статусе. Ранее такое же мнение высказывали и некоторые бывшие сослуживцы Олега Фёдоровича, хорошо его знающие.

- Мне странно, - говорил в судебном заседании (второй процесс) бывший заместитель начальника ОП № 7 подполковник в отставке Алексей Дрёмов, допрошенный в 2017 году (цитирую по протоколу): - почему здесь нет Анпилогова Олега Фёдоровича в качестве обвиняемого за подделку подписей…

Они в одном отделе работали, так что свидетель Дрёмов прекрасно знает, о ком и о чём говорил…

- О том, что выяснилась какая-то недостача и какие документы подделывались, мы узнали по факту проведения служебной проверки в УВД, - пояснял суду Дрёмов . - У меня, как у руководителя (а потом и у начальника отдела) состоялся конкретный разговор с Анпилоговым. Зачем ты, спрашиваю, и на каком основании делал эти вещи? И ещё спросил, как он будет выкручиваться из этой ситуации. Сначала он говорил, что не подделывал документы, а потом сказал, что его попросили… И вот приходит счастливый. Сказал, что он отмазался, заключил сделку, даёт показания и будет свидетелем. Этот разговор у нас состоялся либо перед возбуждением уголовного дела, либо сразу после возбуждения.

Защитник Гуторовой Владимир Иванников попросил свидетеля Дрёмова уточнить ценное пояснение:

- Это Анпилогов Олег Фёдорович вам сказал, что он заключил сделку и что он будет свидетелем?

- Да, - однозначно подтвердил Алексей Дрёмов. И добавил: - Это «лис». Он всегда умел выкручиваться из любой ситуации… Руководители меняются, обновляется личный состав, чистки идут снизу доверху, а Анпилогов работает, он всегда «при деле»…

Ну, и что было Братцу Подполковнику после того, как служебная проверка выявила, что он с использованием своего служебного положения как фактического кадровика готовил поддельные документы кому-то, кто благодаря им смог похитить, как уже сказано, более 130 тысяч рублей? (Гуторова категорически отрицает, что это она заказывала Анпилогову фальшивые талоны).

После того, как Анпилогов дал показания на Гуторову, его тут же, с октября 2013 года, повысили в должности. И он, «разоблачивший» Гуторову и повышенный, на комиссию горУМВД России по служебной дисциплине и профессиональной этике шёл уже, можно сказать, с выпяченной грудью. Эта комиссия 19 ноября 2013 года вынесла страшное наказание за изготовление фальшивых документов и подделку подписи начальника: «Объявить подполковнику полиции Анпилогову О.Ф. общественное порицание». При этом члены комиссии – два полковника, три подполковника и четыре майора – голосовали единогласно!

Благосклонность начальства и следствия была проявлена и к двум кассирам, безосновательно выдавшим кому-то более миллиона рублей, но указавших следствию на Гуторову. Особенно к Татьяне Лазаревой, у которой был в полиции ещё и дополнительный «бонус»: её тётя в расследуемом 2012 году работала начальником одного из отделов финансово-экономического управления областного УМВД, что, похоже, тоже сказывалось. Даже когда Лазарева из кассы ушла, главбух Ирина Пыжова при отлучках гербовую печать оставляла не своему заместителю Алле Быкановой, а почему-то именно Лазаревой. Об этом в суде рассказала Быканова.

Уже и суд в одном из постановлений о возврате дела № 774 прокурору указывал на недопустимую разницу правовых оценок за участие в мошенническом хищении, но для всех шести следователей-«важняков» Олег Анпилогов, Татьяна Лазарева и Наталья Ахрамеева, как когда-то для чинов полиции, на протяжении многих лет были и остаются неприкасаемыми.

Опора следствия на свидетелей, по которым скамья подсудимых скучает, уже наводят на мысль о возможной фальсификации обстоятельств уголовного дела. И это подозрение по ходу судебных процессов находит новые и новые подтверждения.

По совокупности отсутствующих доказательств

Допросы в четвёртом процессе подходили к концу, но тут гениальный ход сделала четырежды подсудимая Гуторова. Она заявила ходатайство о вызове и допросе в качестве свидетеля следователя по особо важным делам регионального СУ СКР майора юстиции Ивана Зацепина. Это так подействовало, что гособвинитель, когда председательствующий судья спросил его мнение, предпочёл взять тайм-аут: мне, дескать, нужно подумать. И думал, скорее всего, не один, а со своим руководством - до следующего заседания. Думать-то было о чём! Как указала подсудимая в тексте ходатайства, допрос этого свидетеля «позволит суду увидеть моё реальное участие в осуществлении финансовой афёры или фальсификацию уголовного дела». Или – или!..

Отклонять такое ходатайство в принципе невозможно, и в судебном заседании 11 января свидетель Иван Зацепин был допрошен.

Первой задавала вопросы Гуторова – по праву лица, вызвавшего данного свидетеля. У неё было, по сути, всего лишь три вопроса, но таких, которые во всей красе показали суду использовавшиеся методы следствия.

- В 2012 году с 5 июля по 13 августа я находилась в очередном ежегодном отпуске, - сказала она, обращаясь к свидетелю. – Подтверждающие выписки из приказов имеются в материалах уголовного дела. В этот период в кассе кем-то были получены денежные средства за 11 человек. На каком основании, Иван Иванович, вы их лепите мне – утверждаете в обвинительном заключении, что получила я? Получается, что, находясь в отпуске, я восемь раз приходила в управление за этими деньгами. А я вообще не приходила. Так на каком основании вы мне 11 человек вменили?..

Ничего не смог сказать на это автор двух обвинительных заключений, кроме невнятной фразы:

- Исходя из совокупности собранных доказательств… Имеющихся в деле…

Но вопрос-то поставлен настолько интересный, настолько по существу, что защитник Владимир Иванников счёл нужным предельно прояснить его:

- Иван Иванович, уточните, пожалуйста: в ходе проведенного расследования вы получили доказательства того, что Гуторова с 5 июля по 13 августа 2012 года посещала УМВД России по г. Курску, находясь в отпуске?

Зацепин:

- Все доказательства, что есть, еще раз повторю, имеются в материалах дела.

Иванников:

- Вы можете назвать, какие?

Зацепин:

- Я не могу сейчас.

Просто класс!

- Вы же, - заметила следователю Гуторова, - не допросили ни одного свидетеля, который сообщил бы, что видел меня или не видел в здании управления, что приходила я или не приходила сюда в очередном отпуске. Ни сотрудников отдела кадров, ни руководителя отдела Михаила Алексеевича Барсукова не опросили. Здесь, в суде, Барсуков сам дал показания, что меня не вызывали, и я не приходила в этот период на работу. Вы не изъяли видеозапись с первого поста, на которой было бы видно, приходила Гуторова, пересекала границу здания УВД или нет. Ничего не сделали, а утверждаете!..

Ладно. Следующий интересный вопрос, поставленный Гуторовой перед следователем… В 2012 году непродолжительное время кассиром работала ещё и Елена Шепелева, за которой следствие числит по уголовному делу три матпомощи суммарно на 65 тысяч рублей, якобы полученных Гуторовой. Но Шепелева на допросах в следствии и суде всегда говорила одно и то же: Гуторова в кассу за этими деньгами ни разу не приходила, с просьбами выдать ей чужие деньги ни разу не обращалась, Шепелева ей никогда чужой матпомощи не выдавала.

- Иван Иванович, - спросила теперь следователя-свидетеля Гуторова, - почему вы в обвинительном заключении пишете, что я получала деньги за этих людей? Объясните: на каком основании?

- Я, - сказал свидетель Зацепин, - не могу сейчас ответить на этот вопрос, надо изучать материалы дела, смотреть.

- Да вы два раза их изучали, Иван Иванович, вы два раза направляли дело в суд!

А вот и третий вопрос от подсудимой:

- Два суда, возвращие дело прокурору, указали в постановлениях, что сотрудник полиции С. (фамилию опускаю за отсутствием в ней необходимости – В.Ч.) сам получил материальную помощь. Он и в суде это подтвердил, а вы снова в обвинительном заключении утверждаете, что эти деньги получила Гуторова, то есть я. Почему?

Свидетель-следователь Зацепин:

- По мнению предварительного следствия, та формула обвинения, что указана в обвинительном заключении и в постановлении о привлечении в качестве обвиняемой, подтверждается совокупностью собранных доказательств.

Гуторова:

- Это и есть доказательство, если человек говорит, что получил сам. Это и есть доказательство! А вы опять мне это пишете!

Зацепин:

- Значит, там есть другие доказательства какие-то, подтверждающие данный факт…

Тогда Гуторова назвала фамилию сотрудника Ш., который тоже сам пояснял, что талон отпускного удостоверения на его имя был выписан правильно и что в итоге он получил эти деньги.

- А вы, Иван Иванович, опять записываете их на меня, как похищенные! Тоже ответа нет?

Свидетель Зацепин:

- Ответ тот же самый…

Гуторова:

- Угу. «По совокупности, все собрано»?..

Извиняюсь, но это, получается, не следователь, а ходячая совокупность отсутствующих или высосанных из пальца доказательств…

Он вспомнил о сортире, крикнул «Эврика!»

После Гуторовой допросом следователя Ивана Зацепина занялись защитники подсудимых. Особенно дотошно они выясняли, где находятся образцы почерков и подписей десятков сотрудников полиции, представлявшиеся на почерковедческие экспертизы, и почему их нет в материалах уголовного дела.

Защитник Иванников:

- Скажите, пожалуйста, Иван Иванович, эти образцы вы вообще видели когда-либо?

Долгая пауза.

Председательствующий судья Владимир Конорев:

- Ну что вы молчите? Они есть в деле? Вы ответьте на вопрос!

Зацепин:

- Я не готов сказать, есть они или нет – надо изучить.

Иванников:

- Да мы изучили материалы дела. Нет в деле образцов, по которым проводились сравнительные экспертные исследования! Вы как следователь, который принимал дело, потом направлял его в суд - вы видели образцы?.. Там этих образцов должно быть листов на 300 в общей сложности. Где они находятся?

Зацепин:

- Либо у экспертов, либо в органах следствия. Два варианта: если у эксперта нет, значит, у нас.

Иванников:

- А зачем они эксперту? Для чего? Хранить их? Он что, дело какое-то ведет отдельное, подшивает их? Это же материалы дела, я так понимаю.

Зацепин:

-Нет, это не материалы дела…

Иванников:

- А что это? Образцы почерка и подписей, которые предоставлялись экспертам для сравнительного анализа, не имеют отношения к материалам дела?.. Так вот где они всё-таки находятся?

Зацепин:

- Я не готов сейчас ответить на этот вопрос, надо искать и смотреть… Они могут быть отдельно…

- Иванников: - Вы предпринимали попытку разыскать эти образцы и приобщить к материалам уголовного дела?

- Я не предпринимал.

В следующий раз короб с образцами в Ленинский суд принёс гособвинитель. Однако при их обозрении въедливая Гуторова разглядела, что в этом ворохе нет образцов почерка даже её, «королевы уголовно-процессуального бала»! Стали вникать – нет образцов и других интересных лиц. В чём дело?!

Не сразу нашёлся ответ, и он оказался таким: недостающие сегодня образцы курское следствие СКР замочило в сортире. Водой из сортира, так будет точнее. Не верите?..

В судебное заседание 25 января снова пришёл следователь Иван Зацепин, приглашённый, как выяснилось, гособвинителем. Он передал судье Владимиру Конореву своё письмо, в котором сообщил «об отсутствии у органа следствия возможности предоставления суду журнала учёта и регистрации отпускных удостоверений на сотрудников специального приёмника…, а также иных (кроме тех, которые уже были представлены) образцов почерка и подписей, ранее изъятых в рамках предварительного следствия по уголовному делу № 774…».

Какова же причина «отсутствия возможностей»? Цитирую письмо следователя Зацепина:

«… В 2016 году в помещении санузла на 4-м этаже здания следственного управления по адресу: г. Курск, ул. Почтовая, д. 18 произошёл разрыв шланга подключения горячей воды к смесителю, установленному на раковине умывальника…, вследствие чего произошла утечка горячей воды, приведшая к повреждению конструкций и оборудования на 1-м, 2-м и 3-м этажах здания, а также документов, хранящихся в архиве. Среди оставшихся (сохранившихся) документов в архиве следственного управления вышеуказанной документации уголовного дела № 774 (журнала учёта и регистрации отпускных удостоверений, а также образцов почерка и подписей) не оказалось ввиду их уничтожения при затоплении данного помещения».

К этому письму следователь приложил «Заключение по результатам служебной проверки» от 28 сентября 2016 года на 8 листах. В нём ни единого слова о том, какие конкретно документы или вещдоки, имевшие отношение к уголовному делу № 774, были уничтожены при затоплении. И, как выяснилось из ответа следователя Зацепина на заданный ему в суде вопрос, он и не доносил до руководства следственного органа рапортом, что именно было утрачено. Каких, дескать, образцов почерка и подписей сейчас нет, те и были уничтожены водой из сортира. Интересно?..

… Недавно, излагая суду одну из своих версий возбуждения уголовного дела в отношении неё, подсудимая Гуторова припомнила:

- Ну да, меня вызывали в отдел собственной безопасности, говорили, что мы тебя поставили на учет, что ты гонишь самогон. Дескать, у нас на тебя «компрометьеро», и ты должна нам сливать информацию на всех, ты ж лазаешь по всем кабинетам. Я отказалась. А о самогоне ОСБ узнало ровно через три дня, как у меня в гостях побывал один из главных свидетелей обвинения. Не дебилка ж я, сразу сообразила, кто он и что он. Да ради бога! Я и не отрицаю, что, действительно, гнала самогон, – ради бога, приходите, угощу!..

Если бы на месте Гуторовой подсудимым был я и при этом у меня водился бы не выпитый самогон, то угостил бы в первую очередь всё-таки следователя по особо важным делам Ивана Зацепина. Не пожалел бы для него целую четверть (аналог трехлитровой банки, напомню), потому что никто не смог бы так размазать методы следствия по «делу Гуторовой», как это он, автор второго и самого свежего на сегодняшний день четвёртого обвинительного заключения.

«Диск залёта» в уголовном деле

В материалах дела № 774 годами лежал и сейчас лежит диск DVD-R с документами бухгалтерии за 2012 год.

На этот диск в ходе выемки, выполненной следователем М.Е. Головиным 11-го или 13-го марта 2014 года (в материалах дела почему-то упоминаются две даты) с компьютера главбуха Ирины Пыжовой была скопирована бухгалтерская программа «1С: Камин» с электронной информацией о начислении денежных средств сотрудникам УМВД России по г. Курску.

В четвёртом суде в ходе исследования доказательств был проявлен повышенный интерес к этому вещдоку (в предыдущих процессах до него как-то руки не доходили). Правда, открыть его удалось не сразу (сменилась версия программы), а только после того, как следователь Иван Зацепин, вызванный гособвинителем в судебное заседание 25 января 2021 года, пришёл не только с письмом об уничтожении образцов почерка водой из санузла, но и с ноутбуком. И вот при исследовании первой же имеющейся на диске платёжной ведомости (№ 7, за январь 2012 года) выяснилось, что она не является идентичной платёжной ведомости № 7 (да-да, за январь 2012 года!), приобщённой к материалам уголовного дела. Электронный проект этой ведомости и, казалось бы, просто распечатанная с него на бумаге та же ведомость, с тем же номером, различаются фамилиями второго указанного в них сотрудника. Как такое может быть?!

Правда, в тот раз исследование быстренько было свёрнуто. После обзора первой «платёжки» гособвинитель отказался далее представлять сторонам и исследовать проекты других ведомостей, имеющихся на этом диске. Однако подсудимая Гуторова не успокоилась и попыталась всё-таки прояснить этот вопрос. По одному её ходатайству суд предоставил Оксане Алексеевне копию диска, на который были переписаны содержащиеся на нём 33 ведомости, и распечатки этих ведомостей. Не поняв, с какого носителя ей дали эту информацию, подсудимая ещё одним ходатайством запросила копию того самого диска, который приобщён к материалам дела как вещественное доказательство. Просила ещё и распечатку всех бухгалтерских материалов с этого диска, бумагу свою для этого принесла, но бумагу ей вернули – дали только копию диска. Друзья нашли программу, с помощью которой можно его открыть, и при внимательном просмотре она обнаружила «очевидное-невероятное».

Ни одна платёжная ведомость на этом диске-вещдоке (напомню, что информация, записанная на нём, была изъята следователем Головиным в марте 2014 года с компьютера главного бухгалтера Ирины Пыжовой) не идентична бумажным ведомостям, имеющимся в материалах уголовного дела. Ни одна! Либо фамилии сотрудников полиции разные, либо количество сотрудников, которым причитается выплата по этой ведомости, не совпадают. Мало того: на всех без исключениях электронных вариантах платёжных ведомостях за 2012 год, в том числе за январь – апрель, указана фамилия Ирины Пыжовой как главного бухгалтера, а она ведь приступила к исполнению должностных обязанностей главбуха только в мае 2012 года!

Но и это не всё! На всех ведомостях, имеющихся на диске-вещдоке, кассиром указана некая Ю.А. Мезенцева, которая кассиром в 2012 году не работала и в обвинительном заключении вообще не упоминается!

Подсудимая Гуторова не поленилась, распечатала материалы с диска-вещдока на 198 листах и, выступив в прениях, передала их председательствующему судье Владимиру Конореву с ходатайством о приобщении к материалам дела. Судья принял у Гуторовой эту пачку недоумений. Но, странное дело, никаких действий с нею в судебном заседании не совершал вплоть до ухода в совещательную комнату. Жуткие противоречия, наводящие на мысль, что после возбуждения уголовного дела в бухгалтерии УМВД что-то там подчищали, меняли в документации и запутались, так и остались не исследованными?..

- Вас не привлекали к этим переделкам документации? – спросил я в коридоре суда у троих подсудимых, вчерашних бухгалтеров.

- Да нет, - ответили они с усмешками. – Мы таким доверием там не пользовались, там без нас было кому такие поручения выполнять…

Виктор ЧЕМОДУРОВ.

Фото: снимки предоставлены автором